VELIKANOV
Художник
Тексты
Сетевые проекты
Видео
События
Дискуссии
Энциклопедии
NAMNIYAS

english 
Rambler's Top100
андрей великанов> тексты, события > исповедь маргинала

ИСПОВЕДЬ МАРГИНАЛА -
текст, написанный для каталога выставки Андрея Великанова "Некоторые любят погорячее", проходившей в ХL галерее 22.12.98-14.01.99

Демонстрировалась видеопрограмма из семи фильмов (подробно - video):

«Нечеловеческая музыка», 1996, 1 мин.
«Все будет хорошо», 1996, 6 мин.
«С нами Бог», 1994, 10 мин.
«Терминатор III», 1997, 3 мин.
«Oh, Mama!», 1997, 3 мин.
«В джазе только тампаксы» («Some like it without sugar»), 1998, 4 мин.
«Дуализм языкового знака асимметричен», 1998, 3 мин.

Концепция, сценарий, тексты, режиссура, камера, монтаж - народные.
Музыка - Бетховен, Шостакович, Чайковский, Мендельсон, Райзман, Армстронг, Грене.
Художественное руководство - Андрей Великанов.
 
кадры из фильма >
как правильно понимать фильмы Андрея и Юлии Великановых >

"Дуализм языкового знака асимметричен", 1998, CD-ROM, 3 мин.
Автор отправился в этнографическую экспедицию и обнаружил неизвестный ранее народ с весьма богатой и интересной культурой. Основным языком этого народа является русский, который, однако, претерпел значительные изменения благодаря невероятной художественной, интеллектуальной, музыкальной одаренности его представителей. Не имея возможности вступить в полноценное общение с аборигенами, автор, тем не менее, был очарован их богатейшей культурой и собрал великолепную коллекцию местного фольклора. Отчетом о проделанной работе и служит предлагаемый фильм.
ИСПОВЕДЬ МАРГИНАЛА

Когда я получил приглашение сделать выставку в XL галерее, я был удивлен и раздосадован. Давным-давно я решил прекратить всякую артистическую практику и по разным причинам удалиться со сцены (московской ордена Трудового Красного Знамени Художественной). Одной из главных причин было мое отвращение к персонажам данной сцены, которые, как мне казалось, непрофессионально и бестолково, руководствуясь лишь интересами личных амбиций, пережевывая постмодернистскую дребедень, вяло обменивались неинтересными шлепками концептуальных акций.

Вместе с предложением я получил почти все каталоги XL галереи, которой исполняется пять лет. Будучи вежливым человеком, я внимательно с ними ознакомился. Сначала в душу мою закралось легкое подозрение. Я обратился к последним статьям ведущих критиков и прочитал их. Я посетил выставки и поговорил со своими бывшими коллегами.

И тут страшный холод чудовищной беды сжал мое сердце. Я страшно ошибался. Я совершал непоправимую ошибку. Как будто какая-то пелена застилала мои глаза. Я смотрел на эти явления сквозь призму своего предвзятого отношения. Выставки были хороши, тексты великолепны, глубина мысли - потрясающа. Художники, адекватно отвечая окружающей действительности, создавали тонкие и интересные произведения искусства. Кураторы направляли их деятельность, определяли темы этических и философских поисков, проводили замечательные проекты и привлекали к ним именно тех художников, которые могли решить поставленные задачи. Критики писали великолепные статьи, пользуясь прекрасным русским языком и вдохновляя художников на новые поиски. Концептуализм показался мне теперь явлением, которое проникло в самую сердцевину экзистенции, определив вместе с тем дальнейшие направления философских исследований. Радикализм явил собой торжественный и мощный поток сильнейших акций, призванных разбудить и перевернуть вялый и аморфный социум, потерявший всякий интерес к актуальному искусству. Эксперименты, связанные с таким термином, как «телесность» привели к созданию великолепных образцов современного творчества. А изменение ориентации художественной мысли, под которым следует понимать переход от «телесности» к поискам нового национального сознания, было чрезвычайно своевременно и, конечно же, приведет к новым победам. Соотношение художественных явлений, относящихся к мэйнстриму и явлений маргинальных было чрезвычайно точно взвешено, определено и не допускало излишних коннотаций. Вообще, художественный мир представился мне необычайно органично сбалансированным организмом. Машина работала без холостых оборотов, перманентно выдавая качественную ткань современного искусства высшего качества. И это при том, что окружающий мир выглядел как скопище моральных уродов, грозящих уничтожением мира искусства. Невиданные храмы христа спасителя вырастали как грибы, грозные лужковские залупы вставали мрачной стеной, язык упрощался до адекватного современной ситуации примитива.

Моя же собственная роль представилась мне весьма неприглядной. Мне не было места в этом точном, сбалансированном организме. Я был озлоблен и несправедлив. Отдавая дань артистическим качествам художников, я считал, что раз окружающий мир мерзок, то мир артистический, способный к многократному усилению любых явлений, должен издавать непереносимый запах психологической вони. Как я смел так отзываться о своих товарищах?!

До того как открылись мои глаза, мне казалось, что такое явление, как постструктурализм, совершенно искусственно привито московскому художественному сообществу. Я даже считал, что чрезмерное увлечение некоторыми положениями Делеза, Гватари, Фуко и других замечательных философов и неправильное их истолкование привело к появлению негативных и даже отвратительных явлений, например, в радикализме. Я утверждал, что абстрактный инструмент, применяемый в совершенно оторванной от контекста ситуации приводит к невероятному искажению исходных позиций. Каюсь, я был настолько озлоблен, что в качестве примера, иллюстрирующего этот факт, приводил злобный детский стишок отвратительного содержания: «Маленький мальчик нашел пулемет, больше в деревне никто не живет».

А как я смеялся над коллегами, которые использовали в своей работе социальную тематику! Как оскорблял я их за стремление оказывать давление на социум! Да сами слова «работа», «давление» и «социум», произносимые в данном контексте, подвергались с моей стороны унизительным насмешкам, неважно в какую сторону склонялись мои товарищи, к левому ли дискурсу, или к радикальному фашизму. Я издевался также над братьями, которые были заняты медиальными проблемами. Одно время я даже пытался использовать их как материал в своем так называемом «творчестве». Памперсы-тампаксы-вригли-сперминт-дабл-джуси-фрут, - кричал я. А потом, - Кулик-Осмоловский-Гельман-Мизиано-Буратино! Как я мог так оскорблять своих товарищей? Тамбовский волк тебе товарищ, скажут они и будут правы. Я говорил, что выставки - это такие прокладки с крылышками, которые дают непревзойденное ощущение сухости и уверенности, не надо носить с собой свитер, перформансы отражают кислотную атаку, а инсталляции скомпонованы в необходимых для здоровья пропорциях. Свинья! Яйца мне за это оторвать, подонку! Не зря за последние пять лет у меня не было в Москве ни одной выставки, ни один журнал не поместил критической рецензии на мою «деятельность», а товарищи отворачивались от меня, высокомерно кривя губы.

Как мне теперь стыдно! Я также думал, что мои коллеги творят не сами, а инспирированы некоторым абстрактным Автором и как марионетки в театре Карабаса Барабаса повторяют заученные стереотипы, шаловливо произнесенные когда-то медиально-социально-виртуально несуществующим Творцом. Слепец! Ничтожество! Отказать замечательным людям в том, что им принадлежит оригинальность, адекватность и торжественная мощь творчества! Как я мог это сделать? Ерничая и кривляясь, глумясь и издеваясь, я утверждал, что многолетняя деятельность московских художников, кураторов и галеристов на Якиманке привела к тому, что на этом месте выперла из земли-воды чудовищная кислотно-бронзовая дерьмовина, которую до этого можно было увидеть только в наркотическом бреду! Негодяй, тупое животное! Конечно же нет абсолютно никакой связи между этими явлениями!

В вопиющем противоречии с предыдущим тезисом я позволял себе также утверждать, что тот самый анонимный Автор, инспирирующий московскую художественную сцену, не кто иной, как сам президент Российской академии художеств Зураб Константинович Церетели. Он, мол, и является той фигурой, которая обосновала постструктуралистскую парадигму исследований в области современного искусства последнего десятилетия, распределила роли и сценарии действий концептуалистов и радикалов, а также написала статьи ведущих критиков, редактирует ХЖ, основала институт Лившица, а также незначительной частью своих доходов финансирует деятельность московских галерей и других институций. Нелепость этой издевательской тирады даже не нуждается в обсуждении. Это не так, потому что этого просто не может быть!

Что же касается меня самого, то - о!!! тут я давал волю своей фантазии. Самые лестные характеристики незаслуженно присваивал я себе. Я сравнивал себя ни более ни менее, как с Орфеем, спустившимся в ад, и дерзко утверждал, что моя песня распугает мерзких тараканов концептуально-радикального мирка (как у меня язык-то поворачивался!). Раз уж я начал исповедоваться, то признаюсь еще в одном грехе, тем более, что это не грех, а болезнь. Незаслуженно сравнивая себя с Орфеем, я вспоминал, что в опере Глюка голос Орфея - меццо-сопрано, то есть это женская партия. Несмотря на маскулинную внешность, моему сознанию всегда был присущ полоролевой конфликт. Поскольку, как говорят, «феминизм у нас не приживается», понятней будет язык мужского шовинизма. Орфей - баба, а я себя иногда бабой и чувствую. Сиськи и пизду пришивать себе не собираюсь, какая в конце концов разница, кто кого ебет, Шерлок Холмс доктора Ватсона или наоборот? Однако часто наблюдаю в себе отсутствие конкретной половой идентификации и не могу сказать, что это так уж неприятно. Например, всегда мечтал вступить в гетеросексуальный контакт, в котором я буду играть роль женщины, а женщина роль мужчины. Симпатичный, деловой, расчетливый и предприимчивый директор XL-галереи - женщина и, в конце концов, чем черт не шутит, но я сгораю от стыда, я не смею... Я так виноват и не заслуживаю прощения. Мне только разрешили показывать движущиеся картинки, сопровождая их негромкой фонограммой. Таково условие и я не спорю, какая разница, что у меня в руках, - лира, балалайка, гармонь или комплект видеоаппаратуры, ведь главное, покидая ад, не обернуться; но, совершив покаяние, оплеванный и обескураженный, я оборачиваюсь и вижу только бесплотную тень, отлетающую в прокуренный тяжелый воздух. Eurydice! - тщетно взываю я, - Eurydice!..

Андрей Великанов, 9 декабря 1998 года.

Приложение. Слова песни из фильма «Дуализм языкового знака асимметричен» являются ключом к мыслям автора. Каждая буква ключа, соотнесенная со своим порядковым номером в алфавите и с положением соответствующего знака в оригинальном тексте дает необходимый символ искомого сообщения.

Ястеапысорп акшалим
Ястеавилаз акшомраг
Тидуб укчолим оклаж
Тидуг акчеалалаб!
Ястеавырзар ецдрес
Ястюарибос етсемв как
Акнежурдоп ыт акшомраг
Акнежурт акйалалаб!
ОТДЕЛЬНЫЙ ВХОД

Про художника Андрея Великанова можно сказать только одно хорошее слово. Что он не только лысый, но еще и бреется наголо. Но это интересное обстоятельство, в сущности, не имеет никакого значения: Ни в рассуждениях о его прекрасной лысине, ни в сентенции о месте художника в московском контексте нет никакого особенного смысла. Великанов и так всё сказал в своем покаянном «слове художника». Например, что оппозиция и критическое отношение к этому самому контексту ни к чему не привели и что следует покаяться и признать свои заблуждения - ребята мы все же на проверку оказались хорошие и душевные. •

Вот, например, Елена Селина и Сергей Хрипун. Конечно, их можно подозревать в том, что они монополизировали всю художественную тусовку и не дают возможности реализоваться альтернативным художественным программам. Но зато ведь одеты они с таким небрежным шиком. Галерее XL исполнилось 5 лет, она расположена в самом престижном районе и имеет отдельный вход. Посему и альтернативный Великанов, который штурмом брал ЦСИ Сороса под личиной Внука Буденного в устрашение окостеневшим художественным структурам, решил совершить акт примирения с художественной средой, воплощаемой в лице галереи XL.

Однако непонятно, зачем все это, если невозможно ответить на вопрос о том, что такое искусство. Или невозможно сказать ответственно, зачем искусство. Конечно, можно при этом весьма качественно слепить видеоклип о том, что отличает «Другого Хорошего Художника», который сморкается совсем как Звездочетов, от художника с хорошим трейд-марком - то есть Андрея Гагарина. («В джазе только тампаксы»). Но от этого не станет ни экономичнее, ни чище, ни суше. Но вот как раз на эту тему бедному критику и сказать нечего, вся наша критическая феня так же развеялась по ветру, как и надежды на возможности социального перфекционизма. Художники выпекаются как тампаксы или участвуют в сомнительных действах, как Кулик или Бренер. Хотя и у этих титанов последнее время как-то повыветрилась энергия для hardcore, но дело совсем не в этом. Еще раз повторяю - куда-то делся даже намек на понимание того, что такое искусство и чем занимается художник. Осталась только воля бесконечно определять искусство через себя самого. Как будто «тусовка», художественный мир, интернациональный художественный процесс и есть единственные и конечные дескрипторы искусства.

Пусто как-то на душе. Тоска ужасная и скрежет зубовный. Слова какие-то стали пустые. И время кончилось. Эпоха уходит в прошлое. Виноват во всем, конечно, лысый художник Великанов. Но все равно остается вопрос «Что делать?» или «Что такое искусство?»

Р. S. Видеоарт я как-то недолюбливаю. Чудовищная скукота и, более того, нечеловеческое мракобесие. Или какие-то компьютерные сопли, или непрофессионально снятые клипы. Однако, у Великанова как-то все весело получилось, коротко, увлекательно и без особого занудства. Очень удобно для того, чтобы расхаживать на вернисаже среди светской богемы с бокалом дорогого шампанского в шикарной галерее, имеющей отдельный вход.

P.P.S. А искусство я все же люблю и жизнь искусства тоже.

P.P.P.S. Еще я люблю Лену и Сережу, которые и в самом деле стильно одеваются, и роскошную галерею XL люблю с отдельным входом. Еще хочу покаяться, раз пошла такая пьянка, во всех моих ошибках, непродуманных и неверных словах, когда либо сказанных. Как я все же был неправ. Особенно насчет одежды и надежды.

На сем остаюсь искренне ваш,

Андрей Ковалев
ВСЕМ СПАСИБО ИЛИ В ДЖАЗЕ ТОЛЬКО ДЕВУШКИ

Когда-то в молодости, как и все романтичные девушки, я посетила гадалку. Старая женщина сделала неожиданное и завораживающее предсказание, по сути испортившее мне жизнь. Она сказала: в 90-е годы тебя будут окружать интеллектуалы с воинственным уклоном, но не думай, что это будут мужчины.... Я подумала - глупая старуха, что ты можешь понимать, вокруг меня по преимуществу мужчины, и некоторых я могу назвать интеллектуалами. Прошли годы. И только сейчас я начинаю понимать сакральный смысл бормотании старой гадалки. Каждый, кто читает этот каталог (а это человек знакомый с художественной ситуацией Москвы) - поймет меня. Мы живем в зоне вечной женственности. Женщины умные и не очень, страстные, подчас скандальные окружают нас. Одни считают себя единственными и главными по каким-то мифическим рейтингам, другие - манят загадкой, то закрывая, то вот-вот открывая свои салоны, некоторые из них кусаются, редкие - не выходят из дома, но все про всех знают, кто-то сплетничает, кто-то обижается, есть и алкоголички, и наркоманки, а много женщин прекрасных и умных. Попадаются очень религиозные. Практически все очень дерзкие, но склонны к покаянию. Сейчас нам с Сергеем особенно интересны две из них: и та, что мечтает о суицидальном соитии, и та, что плачет о конце искусства и, с таким наслаждением, не устает следить за нашим внешним видом.

Не волнуйтесь, девочки - мы вас очень любим. Одна из вас делает прекрасное видео, она - почти единственная, кто делает это легко и интересно, кстати с очень высокой степенью национальной идентичности, над которой так фрустрированно хохочет в своих письмах. Другая - одна из немногих способна к адекватному анализу художественной ситуации, особенно когда забывает о Карле Марксе.

Да что я. Не так и не о том хотелось мне написать.

PS. Сегодня, 22 декабря 1998 XL Галерее исполнилось 5 лет.

Елена Селина
андрей великанов>исповедь маргинала